Вот, товарищ комиссар, Вам пишу письмо я,
Потому как промолчать боле не могу.
На душе партийный жар вытворил такое,
Словно талою весной сакмы на снегу.

На Советы у жены давняя обида,
Забывать про этот факт власти не должны.
Ей пришла позавчера вестка из Мадрида,
Не могу я покрывать происки жены.

Знаю я – её семью выбили в двадцатом,
Только брат её, близняш, за кордон утёк.
Я бы эту сволоту обозвал бы матом,
Но культура не даёт (слышь меня, зятёк?)

Он, паскуда, говорит, скоро перемены,
Коммунистов из Руси выгонят взашей.
Эти речи не должны выходить за стены...
Предназначены они для чужих ушей. 

Если Вы мою жену заберёте, честно,
Я ведь буду только рад, всё же – коммунист!
Я бы этих казаков, бунтарей известных,
Всех под корень! Жаль, что сам по жене не чист.

Он же, форменный беляк, не сложил оружье,
Служит в армии Франко, я не виноват.
Кто же знал, когда жене становился мужем,
Что позорищем её станет ейный брат.

Так что, ежели чего, подпишу бумагу,
Весь казачий род сослать прямо в Магадан.
Вот, товарищ комиссар, с болью и отвагой,
С уваженьем, и т.п. Моня Цукерман.

Ноябрь, 2013